И Намор - В третью стражу [СИ]
- Так-то оно так. - Степан тоже закурил и, допив вино, разлил по новой. - Но и в прошлый раз правительство было законное, что не помешало французам и англичанам провести в Лиге Наций решение о невмешательстве. Фактически - эмбарго. Но и наших, в смысле, красных, это тоже не сильно остановило, как возили оружие и советников, так и продолжали.
- Слушай, - усмехнулся вдруг Олег, вспомнив вчерашнюю встречу в Мартреле. - Ты как насчет - трахнуть интересную женщину?
- Э? - Степана предложение Ицковича явно застало врасплох. - Какую женщину?
- Долорес Ибаррури, - давясь смехом, ответил Олег.
Но так и было на самом деле. Вчера его познакомили с пламенной... Как ее там? Пассионарией, что ли? Так вот, тетка конечно в теле и не так, чтобы молода - сороковник явно стукнул - но, учитывая "энергетику", вполне приличная партия... на одну ночь. Не сказать что двое детей...
- Пошел ты! - Опомнившись, облегченно рассмеялся Матвеев. - Не серьезный вы человек, господин Шаунбург. - Вам такое счастье выпало: с самим товарищем Сталиным в одно время проживаете, а вы... - Он притворно махнул рукой, стараясь не смотреть на едва сдерживающего рвущийся наружу смех, Ицковича. - Вы должны, товарищ, не есть, ни пить, а денно и нощно трудится на благо советского народа! - Он воровато оглянулся, не слушает ли их кто, и добавил:
- А вы что делаете?! Почему до сих пор в Москву не отправлены чертежи лучшего в мире танка? А?
- А ты знаешь, какой из них лучший? - Олег все-таки сдержался и не заржал. - А как устроен "калаш" знаешь?
- А ты?
- Я знаю "М-16", но не подробно, разумеется, да и все равно нельзя. И не потянут, и вопросы лишние возникнуть могут. Так что будем продолжать... любить любимых женщин, пить хорошее вино, - он поднял перед собой стакан с вином. - Прозит! И делать, что можно в предоставленных нам обстоятельствах.
- Прозит! - улыбнулся ему Степан и отпил из стакана. - А ведь неплохо у нас выходит, как полагаешь?
9. Москва, Кремль 19-23 июля 1936 года
Выписки из Журнала посещений И. В. Сталина в его кремлевском кабинете (июль 1936)
Дата месяца Фамилия Время
Июль 1936 года
19 Алкснис 16.00-16.35
Гамарник 14.25-15.50
Ворошилов 14.00-18.25
Крыленко 14.15-18.25
20 Ворошилов 17.40-22.10
21 Ворошилов 17.40-22.10
Гамарник 16.05-18.10
Крыленко 18.10-18.50
Гамарник 22.35-2.00
Блюхер 22.35-2.00
Урицкий 22.35-2.00
Егоров 22.35-2.00
22 Ворошилов 16.00-17.10
Орлов 15.35-17.40
Егоров 17.00-18.35
Алкснис 17.00-18.35
Блюхер 17.00-18.35
Якир 17.00-17.35
23 Ворошилов 19.05-00.10
Гамарник 19.05-00.10
Егоров 21.45-23.15
10. Татьяна Драгунова, Париж, 1 сентября 1936 года, вторник
С утра в Париже только о том и говорили, что о "русском десанте". Вчера - если верить информационным агентствам - в Хихоне и Сантандере начали разгрузку первые части Красной Армии, прибывшие морем - под охраной крейсера "Киров" и нескольких эсминцев - из Ленинграда. Новость буквально взорвала столицу, итак перегретую до невозможности, и в прямом, и в переносном смысле слова. Мнения "пикейных жилетов" разделились, что, в общем-то, не странно, так как, в парламенте тоже и не пахло единством взглядов. Одни говорили, что Сталин толкает Европу в горнило новой мировой войны, другие были в восторге от решимости Красного Чингисхана отстоять демократическую республику в соседней стране. Как ни странно, именинниками ходили русские эмигранты. Этого Татьяна понять не могла никак, но факт: Туков - седой портье в "Эрмитаже" - встретил их при входе в варьете при всех своих крестах, а их у него было немало.
- Kristos voskres, Pavel Dmitrievich, - старательно коверкая русские слова, произнесла Татьяна и протянула опешившему от такого приветствия мужчине цветок из букета, который несла в руках.
- Воистину воскрес, - улыбнулся пришедший в себя Туков и низко поклонился.
- Кхм... - Тихо "крякнул" у нее за спиной Федорчук, но от дальнейших комментариев воздержался.
Они прошли по коридорам, поднялись и спустились по лестницам "сумасшедшего лабиринта" и вошли наконец в ее собственную "королевскую" уборную.
- Мне выйти? - Поинтересовался Виктор, но тон вопроса и то, как он закуривая, рассматривал бутылки, выставленные на сервировочном столике, говорило, что скорее уж он отвернется, чем действительно куда-нибудь "уйдет".
- Да, ладно уж! - Привычно махнула рукой Татьяна и подсела к зеркалу.
"Я красавица!"
Но даже правда, звучавшая как лесть, не помогала, на сердце было...
- Будет война? - Спросила она, заглядывая через зеркало в глаза Виктору.
- Надеюсь, что будет. - Федорчук улыбнулся ей в ставшей уже фирменной манере - а-ля "Джонни Депп в роли Вилли Вонка" - выдохнул дым и взялся за бутылку шампанского.
"Хорош... Хорош? В каком смысле?"
Но непрошенный вопрос уже ворвался в сознание и породил настоящий шквал совершенно "неперевариваемых" - так сходу - мыслей и переживаний.
"О господи! Только этого мне не хватало!"
Однако спас ее, и то лишь на время, сам виновник "сумбура вместо музыки".
- Ко мне днем наведалась наша кузина Кисси...
- Кайзерина в Париже? - Встрепенулась Татьяна и даже обернулась к Виктору. - А я почему...?
- Потому что гуляла со своим Пабло. - Перебил ее Федорчук.
Он откупорил бутылку, обойдясь без пиротехнических эффектов и уже разливал благородный напиток по плоским фужерам.
- Она будет в зале... Так что пообщаетесь... позже. Но есть несколько неотложных дел. Баст передает для Москвы: Муссолини взбешен попыткой СССР разрушить "такие хорошие планы". Скорее всего, теперь одной авиацией дело не ограничится. Немцы тоже обрабатывают дуче... Похоже итальянцы вмешаются, но объявлять войну СССР не станут. Немцы, по-видимому, тоже. Однако оружие и "добровольцы" будут в Испании уже скоро. Москве кроме того следует знать, что в Берлине и Риме очень внимательно следят за изменением тона московских газет и за слухами, которые достигают ушей сотрудников их посольств в Москве. Геббельс прямо сказал на встрече с Гитлером, что в России следует ожидать волны политических репрессий, и что это может оказаться настоящим подарком для Германии в тот момент, когда СССР превращается в слишком активного игрока и в Чехословакии, и в Испании. Особые надежды связываются с тем, что сведение счетов в высшем руководстве СССР затронет армию. Уход нынешнего руководства РККА - и это после гибели самого агрессивного и, к слову, лучшего стратега коммунистов Тухачевского - может облегчить достижение стоящих перед Германией целей.
- Ты все это наизусть запомнил?
- Нет, - снова "улыбнулся" Федорчук. - Это я сам так формулирую. Но ты должна передать именно это.
- Думаешь, не станут стрелять военных?
- А бог их знает, - пожал плечами Виктор. - Я им не доктор. Даже не санитар. Да, и еще. Гитлер взбешен переброской русской авиации в Чехословакию, но самое интересное, Муссолини - тоже. Они оценивают последние события, как переход СССР в наступательную фазу борьбы за мировое господство.
- О, господи!
- Отдельно следует отметить начало зондирования немецким МИДом позиции Польши. Баст не исключает возможность заключения военного соглашения. И более того, по мнению "компетентных аналитиков", если такой союз не будет заключен, то не по вине Германии.
- Тебе не страшно? - Спросила Татьяна, рассматривая Виктора как бы новым взглядом и поражаясь тому, как много она в нем до сих пор не видела или не хотела видеть.
"Дура! Вот дура-то!"
Но чье сердце неслось сейчас вскачь, заставляя чувствовать недвусмысленное томление... там... там... и еще там? Девичье сердечко экзальтированной комсомолочки - старшего лейтенанта Жаннет Буссе, или ее собственное, Танино, не такое уж молодое - хотя какие наши годы! - сердце?
- Будет война. - Теперь она не спрашивала. Впрочем... Почему бы и не спросить?
- Тебе не страшно?
- Я свое отбоялся. - Просто ответил он и неожиданно улыбнулся, но уже своей, нормальной улыбкой, от которой в груди вдруг стало тепло, жарко, очень жарко...
- Давай, красавица, - сказал Виктор. - Готовься. Через четверть часа твой выход.
И завертелось. Грим, платье... сигаретка на посошок и "пара капель" для куража, но в голове и груди такая суматоха, что куда там зазеркалью кабаре "Эрмитаж"! А потом она вдруг удивилась: лампы светят прямо в глаза, и оказалось, что она стоит уже на сцене, а в руке - левой - у нее все еще фужер с шампанским, а в правой - дымящаяся сигарета. Однако образ оказался узнаваемым, и зал зашумел. В хорошем смысле... понимать зал с полуноты она уже научилась.
